В ГУМе, В ЦУМе И Думе

Полковник Синицын приехал в столицу,
Не был здесь уже давно, наверное, лет тридцать.
Вокруг другие лица – и как могло все так измениться?
«Континентали» и «Риццы», всякие суши, пиццы,
Все сверкает, искрится. Какой там на х** Париж, какая Ницца?
И хочется сразу слиться, или, понятное дело, напиться.
Ну, и хрен в ним, в жизни много успело случиться.
Случилось полковнику Синицыну
Учиться в школе милиции, работать в юстиции,
Купить квартиру, машину, жениться,
Скопить немного условных единиц.
Короче, не забыв побриться, полковник Синицын
Приехал в Москву покупать всякую ботву
В подарок жене и дочери,
Ну и еще одной, кстати, эффектной девице.
В Одноклассниках нашелся со старым товарищем.
Теперь генерал, а дружили тогда еще.
Едем дальше – короче, встретился с генералом Журавлевым.
Тот говорит: «Давай к нам, у нас клево.
У нас с ребятами здесь все под контролем,
Даем заниматься бизнесом – а у нас доля.
А если кто чего не понял – то мы ему сначала на воле
Внутренний стержень встроим.
Ну, плюс, политкурс нужный поддерживаем.
А этот бизнес покруче будет, чем курс на бирже».
Полковник Синицын пододвинул рюмку поближе.
Он не очень понял вот это – про внутренний стержень.
Так, за неторопливой приятной беседой
Они и выпили, и закусили, и пообедали.
Недалеко от ГУМа, недалеко от ЦУМа,
И совсем-совсем рядом с Государственной Думой.
В общем, выражаясь проще,
В кабачке, почти у самой площади
Трех главных универмагов столицы
Сидел с генералом наш полковник Синицын.
Немного хмельной, немного угрюмый.
Он сидел и думал свою думу.
Приехал по магазинам – а, может, тут и жизнь изменится?
Наверное, недаром молва по стране стелется, что…
Припев:
В ГУМе, в ЦУМе и в Думе
Возможно все – вопрос только в сумме.
Армани и Дольче, Версаче и Сочи
В ГУМе, в ЦУМе и в Думе.
В общем, время подумать еще будет
И о себе, и о стране, и о людских судьбах.
Но подарки покупать по любому надо.
Он обнялся с генералом – благо идти тут рядом.
Полковник Синицын зашел в салон связи.
В глазах двоится – всякой новой хрени как грязи.
Продавцы такие бодрые – на таблетках, видимо –
Подскочили кодлой и давай грузить его.
- Есть телефоны женские, со стразами,
С пилочкой для ногтей и с зеркальцем уже сразу.
Есть модель для детей – как, вы еще не знаете?
Телефон-спрей, называется «граффити»,
Со встроенным пульверизатором.
Есть также и другие женские, с мега-вибратором.
Девушке же стыдно в интим-магазин самой,
А тут и ходить не надо, все под рукой.
Есть также с корпусом из кожи аллигатора,
Или телефон-пулемет, для инкассаторов.
Есть даже модели из кожи слоновьего пениса.
Телефон увеличивается, если девушка разденется.
Полковник Синицын сплюнул с досады
И повернул обратно – ну на хрена это все надо?
В таком бизнесе даже долю иметь не хочется.
А этот телефон вонючий? Пусть продавец и др***т сам.
Да и вообще, чтобы тут делами ворочать,
Должны быть булки хорошо прикрыты очень:
Журавлев высоко, а Синицын низко, нах,
Если что – один хрен посадят Синицына…
Так что он лучше домой, к семье и друзьям.
Сядет на кухне с ними на пятьсот грамм,
С огурчиками солеными и с картошкой,
И потрет уже спокойно с ними о том, что…
Припев:
В ГУМе, в ЦУМе и в Думе
Возможно все – вопрос только в сумме.
Армани и Дольче, Версаче и Сочи
В ГУМе, в ЦУМе и в Думе.

Похожие новости.

Если pадость на всех одна, на всех и беда одна, Моpе встает за волной волна, а за спиной - спина. Здесь у самой кpомки боpтов, дpуга пpикpоет дpуг, Дpуг всегда уступить готов место

Она мила И молода, Не вдруг - Она была такой всегда. И он бы мог Спокойно жить, Если б сумел Её не полюбить. И он пытался ей звонить, Он сам себя хотел отговорить. Она в ответ Ему молчала - О том,

Сонячний берег, море прозоре Та музика реггі поруч зі мною. Хвилі солоні і теплий пісок, Проміння ласкавого сонця танок. Знову хочу до моря, де небо без хмар, Дивитись на місячний жовтий ліхтар. Світанки забути не можу

Витя АК: Говорят Черкасов ушёл из дома 2, Мне на него похуй, зато на районе трава Стала дешевле и на порядок лучше, Изжога от суши, зато андеграунд мой слушают, Сига за сигой, давно хотел бросать, Мне

when he was about seventeen he stole a magazine 'dancing queen' the frontpage girl called marilyn she looked pretty, lean and quite obscene he knew she'd never let him down like every other one in town she was the